~ new born ~Мариса невидящим взглядом смотрела сквозь высокие окна на унылый пейзаж, когда крепкие руки обняли ее. Она грустно улыбнулась своим мыслям и слегка откинула голову назад.
- Скажи, какие у тебя планы относительно Лиры? – не оборачиваюсь к нему, спросила женщина.
Но он почему-то молчал.
- Ты собираешься оставить ее здесь и уйти? – закрыв глаза, тихо проговорила Мариса.
- Нет, - наконец последовал ответ.
- Тогда что?
- Это будет ее выбор.
- А если она выберет остаться здесь?
- Я пойду один.
Азриэл понимал, все понимал. И был спокоен. Значит, и такой вариант рассматривался им. Наверное, он продумал все, сидя в кресле и попивая свой любимый токай, когда ждал ее.
- Какие у меня шансы? – не открывая глаз, задала вопрос Мариса. Она положила руки поверх его рук, что сейчас удерживали ее в его объятьях.
- Небольшие, - невозмутимо сказал мужчина. Прямолинейно и честно. Иногда это смущало ее.
Словно почувствовав ее смятение, он, поцеловав ее в шею, добавил:
- Со мной твои шансы заметно возрастают.
Она ничего не ответила, лишь сильнее сжала его руки. Пыталась собрать свои мысли в единую связную цепь, понять свои чувства. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем Мариса сказала:
- Ты знаешь, я люблю ее.
- Знаю.
Он все знает. В этом весь Азриэл, видимо.
Она осторожно убрала его руки со своей талии и подошла к окну. Взглянула прямо на свое отражение; видела за своей спиной отражение лорда: он стоял на том же месте, пристально следя за ней.
- Почему все так получилось? – Мариса, казалось, обращалась сама к себе. Она протянула руку, коснувшись стекла в том месте, где у ее отражения должно было находиться сердце.
Но пальцы ощутили лишь холод. Некоторые вещи остаются неизменными.
На секунду она вновь прикрыла глаза, чувствуя, как по щекам потекли горячие слезы. Женщина открыла глаза и сделала глубокий вздох, словно стараясь успокоиться.
- В последнее время я все чаще думаю, какой был бы мир вокруг меня, если бы я поступила по-другому. Какой была бы я, ты, наша жизнь? Не стало бы это самым горьким разочарованием? Но сейчас я увидела Лиру, слышала ее слова обо мне. – Ее голос предательски дрогнул. Она замолчала, пытаясь собраться с силами, чтобы закончить мысль. - И я поняла – я должна была рискнуть. Бросить вызов этому гнилому, циничному обществу, а не стать его частью.
Азриэл молчал. Просто стоял и смотрел на нее, одной рукой машинально поглаживая шерсть сидящего у ног барса. Его лицо не отражало никаких эмоций, лишь спокойствие и сосредоточенность читались в его взгляде.
- Это благотворная почва для мне подобных, но стоит там задержаться – и твои ноги оплетет лоза коварства и лицемерия. Шаг вперед или назад – ты падаешь. Почти наверняка, что больше не выпутаешься, сгинешь, и прах твой впитает земля.
Она прижалась лбом к стеклу, которое запотевало от ее горячего дыхания. Внезапно женщина резко повернулась к лорду.
- Посмотри, во что я превратилась в этом обществе, - тихо сказала она, пристально посмотрев ему в лицо; глаза ее блестели от слез. – Я просто монстр: жестокая, безжалостная, беспощадная. Во мне мало человечного.
Мариса вновь посмотрела на свое отражение.
- В этом взгляде ты вряд ли увидишь любовь или нежность. Нет, - она покачала головой, пристально рассматривая саму себя. – Здесь только ненависть и презрение, и… Порой мне кажется, что даже дьявол милосерднее меня - Женщина прерывисто вздохнула. – Теперь мне ясно, что я не живу, а всего лишь существую.
И тут она со всей силы ударила по своему отражению, в стекло, так, что оно зазвенело. Костяшки пальцев пронзила боль, но Мариса этого уже не чувствовала, она словно пыталась убить в себе все, что сейчас вызывала в ней отвращение. Потом отвернулась, прижалась спиной к холодному окну и медленно осела на мягкий ковер. Спрятала лицо в разбитых до крови ухоженных руках и заплакала так горько, как не плакала даже двенадцать лет назад.
Он был рядом: присел рядом с ней, обнял за плечи, прижал к себе, целовал волосы. И от этого еще больше хотелось плакать.
- Азриэл, ты просто не представляешь, как мне теперь стыдно смотреть тебе в глаза, - сквозь слезы прошептала Мариса. – Я причинила тебе столько… Зачем ты меня любишь? Ты делаешь больно нам обоим. Лучше ненавидь меня, презирай, но не показывай своей любви.
Она собрала все силы, чтобы взглянуть ему в лицо.
- Ты, наверное, знаешь лишь часть того, что я совершила за эти двенадцать лет – эти чудовищные преступления, убийства, пытки. Я спала со многими мужчинами и ненавидела их, каждый раз притворялась, что… И когда до меня сегодня коснулся ты… - Она опустила взгляд. – Ты же знал, сколько у меня было любовников, скажи, неужели тебе не было…?
- Меня это не трогает, - не дав ей досказать, сдержанно произнес Азриэл.
Мой лорд, мы оба знаем, что это ложь. Ты делаешь вид, что тебе все равно, что это дело давно минувших лет, а челюсти твои крепко сжаты, губы плотно сомкнуты и брови нахмурены. Ты собственник, я это знаю.
Мужчина тем временем осторожно взял ее руку и поднес к губам, оставляя легкие поцелуи на разбитых костяшках ее пальцев. Каждое прикосновение его губ приносило ей удовольствие и боль.
– Ведь ты можешь начать новую жизнь, Мариса. Заново родиться в другом мире.
Он это сказал. Предложил во второй раз за ночь идти с ним. Это что-то новенькое. Азриэл ничего не повторял дважды. Но и она никогда еще так не открывалась перед ним.
- Это не от меня зависит. Я отдала свою судьбу в руки нашей дочери, - Мариса грустно улыбнулась сквозь слезы. Подняла руку, коснулась щеки мужчины.
Неожиданно она кое-что вспомнила.
- У нас не так много времени, - в ее голосе отразилась тревога. Но он был куда более крепким. Женщина успокаивалась, собирала силы для важнейшего в ее жизни часа. С помощью Азриэла она смогла подняться на ноги. Ее глаза блестели, уже не от слез, а от решимости.
- Нам хватит, - спокойно проговорил лорд и протянул ей руку. – Идем со мной.
- А Лира? – приняв протянутую руку, спросила Мариса.
- Пусть отдохнет. Если я хорошо знаю, то она в случае чего нас догонит.
Женщина остановилась и пристально посмотрела ему в глаза, но ничего не сказала.
- Тебе нет смысла оставаться здесь, - словно зная о чем она думает, сказал мужчина. – Даже если Лира решит остаться.
- Это не отменяет моего решения.
- Я знаю. Но твоя судьба – всегда твой выбор.
Что-то в его голосе ее насторожило. Он словно предчувствовал, что может случиться в скором времени, но предпочитал об этом умолчать.
- Я должна еще раз ее увидеть, - твердо сказала Мариса. Все еще держась за его руку, она направилась в спальню детей. Лира спала на кровати, наспех укрывшись большим покрывалом. Пантелеймон-хорек свернулся у нее на шее.
- У нас чудесная дочь, - прошептала Мариса, не отрывая взгляда от спящей дочери. Она не стала подходить к своему ребенку, боясь, что может случайно разбудить ее.
Лорд коснулся губами виска женщины, тихо сказав ей на ухо.
- Нам пора.
Лира проснулась от того, что кто то тряс ее за плечо. Пантелеймон глухо заворчал спросонок, но когда он протер глаза, девочка узнала Торольда. Камердинер лорда Азриэла был бледен как полотно. В трясущихся руках он держал лампу.
— Мисс Лира, мисс Лира, проснитесь! Да проснитесь же вы! Я не знаю, что делать. Он… он не оставил никаких приказаний. Я думаю, они сошли с ума.
— Кто сошел с ума? — переспросила девочка, ничего не понимая.
— Лорд Азриэл и миссис Колтер, мисс Лира. Я ни его, ни Марису никогда в таком состоянии и не видывал! Он инструменты сам упаковывал, много инструментов, и батареи, быстро все так на нарты погрузил, собаки уже наготове ждали. А она была такой напряженной и взволнованной. Раз — и были таковы. Но ведь, мисс Лира, с ними мальчик. Они взял мальчика с собой!
— Роджера? Зачем им Роджер?
— Он просто велел мне разбудить и одеть Роджера. Я не посмел ослушаться, как можно, мисс Лира, но мальчик все время спрашивал про вас, все звал вас, только лорд Азриэл сказал, что намерен взять с собой его одного. Помните, вчера вечером вы вошли, помните, мисс Лира? Он еще вас увидел и в лице переменился, а потом приказал, чтобы вы уходили, помните?
Слушая сбивчивую речь Торольда, Лира чувствовала, что в голове у нее мутится. Она ничего не соображала от ужаса и усталости, но послушно кивала:
— Да, да, конечно…
— Это все потому, что ему для опыта был нужен живой ребенок, понимаете? А лорд Азриэл ведь такой человек, когда ему что-нибудь нужно, он признает только одно: «Подать мне!». Да еще и миссис Колтер рядом с ним…
Теперь голова Лиры загудела, зашумела, словно бы кто то нарочно старался загнать какое то страшное воспоминание подальше в лабиринт ее памяти, чтобы не выпустить его оттуда никогда.
Она спустила одну ногу с кровати, потом другую, потянулась было за висевшей на спинке стула одеждой, как вдруг рухнула, словно подкошенная. Страшный вопль отчаяния захлестнул все ее существо. Крик рвался с губ, но казалось, что боль ее больше, чем она сама, что она лишь малый сгусток этой боли, потому что память вытолкнула на поверхность слова лорда Азриэла: “Тело человека и его деймон связаны воедино колоссальной энергией”, вот что он сказал, а для того, чтобы построить мост между мирами, ему необходим “колоссальный выброс энергии”.
Что же она наделала! Она же только сейчас поняла, что натворила!
Все это время она рвалась к лорду Азриэлу, свято веря, что ему от нее что то нужно. Дура, проклятая дура! Она то думала, что это алетиометр, а ему нужен был живой ребенок.
И она привела к нему Роджера.
Нет, она должна его остановить! И ее…
Она должна остановить своих родителей.
Мариса смотрела, как мужчина приготавливает свой аппарат. Сосредоточенный, он проверял целостность всех соединительных трубок и проводов. Ему помогала какая-то ведьма – унесла провод в небо.
Мариса решила не отвлекать и не мешать ему, а потому осталась сидеть в санях, рядом с оглушенным мальчиком.
Теперь она понимала, почему Азриэл не взял Лиру с собой сразу. Не потому что девочка ненавидела ее, а потому что она просто постаралась бы не дать отцу совершить убийство этого ребенка. Он, кажется, был ее другом.
Женщина понимала, что такая жертва – ничто, по сравнению с тем, что Азриэл собирался сделать. Но вряд Лира этого не поймет.
Казалось, мужчину не сильно заботило, что своим действием он лишь добьется ненависти дочери. Он ставил свою цель прежде ребенка. Да, его план, несомненно, велик и значим для человечества.
Однако не так ли она думала все эти двенадцать лет, начиная с того самого вечера? И что в итоге?
Чем-то приходится жертвовать всегда ради достижения желаемого. Чем больше величие человека, тем выше цена потери. Азриэл сделал свой выбор. И не только за себя.
Лира ни за что с ними не пойдет – это ясно. Но когда мост откроется, она обязательно здесь будет – ради мальчика.
Женщина понимала, что на самом деле, у нее нет ни малейшего шанса наладить с дочерью отношения. Это так, и отрицать не стоит: она сама была этому виной.
- Мариса, - отвлек ее от мысли подошедший к саням Азриэл. Глаза его горели. Он легко поднял находившегося без сознания мальчика. – Идем, сейчас ты увидишь наше будущее.
Словно удар копья поражает небосвод, усеянный чистыми звездами. Поток света, поток чистой энергии бьет в него, как стрела, пущенная ввысь из лука, и вспарывает цветную завесу северного сияния. Страшный звук, в котором слились воедино скрежет, треск, скрип, хруст, потрясает вселенную до основания, и в небе возникает твердь…
Солнце!
Солнце, которое превращает в расплавленное золото гривку золотистого тамарина…
На утоптанном снегу вершины рядом с белой пумой откуда ни возьмись вырос золотистый тамарин, и оба деймона, вздыбив на холках шерсть, устало и непреклонно смотрели друг на друга. Хвост обезьяны стоял торчком, словно древко знамени, хвост барса беспокойно ходил из стороны в сторону.
Тамарин осторожно протянул маленькую лапку, барс грациозным движением выгнул шею, и черная ладошка коснулась потупленной головы.
Мужчина властно привлек Марису к себе, и губы их слились в бешеном поцелуе. Она ощущала, как слабость разливается по ее телу.
Мой лорд, что ты со мной делаешь?
Она чувствовала, что что-то не так. Первым тревожный рык издала Стелмария. Но было уже поздно: Мариса заметила, как снизу со всех сторон заходят вооруженные люди.
Магистериум.
Они с Азриэлом не рассчитали время.
Женщина ощутила, как он разжимает руки, выпуская ее из объятий. Она мельком увидела его лицо – решительное, гордое, – лорд осматривался вокруг, видимо пытался прикинуть их шансы. Его ружье осталось в санях, но сейчас оно все равно было бы бесполезным.
Солдат было трое, но они не стали близко подходить и, остановившись в метрах пяти, удерживали их на прицеле пистолетов. Их деймоны – крупные, поджарые овчарки, - все как один оскалились, готовые ринуться на обнажившего клыки снежного барса.
- Ни с места! - раздался знакомый сиплый голос. – Любое движение будет рассматриваться как попытка побега.
Мариса прищурилась, пытаясь разглядеть сквозь слепящий свет, льющийся из небесного портала, обладателя этого голоса. Неужели это Павел Рашек здесь?
И это действительно был он. В большой для него меховой куртке, с капюшоном на голове, обмотавшись длинным шерстенным шарфом, закрывающим пол лица, – только выпирает крупный нос.
- Схватить, - севшим от мороза голосом приказал алетиометрист. – И, Белаква, без глупостей.
Один из солдат, заправив оружие в кобуру на поясе, подошел к неподвижно стоявшим мужчине и женщине, удерживаемых на прицелах двух других. Грубо оттолкнув Марису в сторону, он быстрым движением завел несопротивляющемуся лорду руки за спину. Послышался щелчок плотно застегнутых наручников.
Рашек тем временем приблизился к ним, откинул капюшон и, стянув шарф с лица, чтобы тот не мешал, посмотрел на сияющий за ее спиной проход в другой мир. Она заметила, как губы его зашевилилсь, складываясь в слово: «Ересь».
И тут в голове у нее промелькнула безумная мысль.
- Ну, наконец-то, Рашек. Я уже думала, что вы как всегда заблудитесь, - неожиданно громко сказала Мариса. – Вы едва не опоздали.
Она держалась гордо и надменно; свои слова произнесла с небольшим холодком в голосе, - словно ее действительно раздражал факт опоздания этого несчастного клирика; будто она действительно его ждала, - только так можно было осуществить ее план. Женщина заметила, как нахмурился Азриэл, как сверкнули льдом из-под сведенных бровей его глаза.
Мой лорд, ты все поймешь.
Рашек тем временем потирал замерзшие ладони, но выглядел при этом невероятно довольным. Кажется, он не совсем осознавал, что она секунду назад ему сказала. С плохо скрываемым торжеством, мужчина подошел к Марисе почти вплотную и, слегка растягивая слова, произнес:
- Мариса Колтер. Сколько раз я говорил Президенту, что ты помогаешь своему старому любовнику. И вот доказательство, - он красноречиво кинул взгляд на пылающий портал.
- Браво, Рашек, - негромко сказала она с насмешкой. – Вы вновь попытались решить задачу и, как всегда, пришли к неверному ответу. Почему вас еще держат при Магистериуме – ума не приложу.
Водянистые глазки мужчины превратились в узкие щелки, желваки заходили от едва сдерживаемой злости.
- Связать ей руки и держать под прицелом! – сипло прокричал он солдатам.
- Вы, фра Павел, окончательно рехнулись? – С холодной яростью поинтересовалась женщина, когда один из солдат крепко ухватил ее за плечо. Она попыталась освободить свою руку, но тщетно. - Что за представление вы тут устроили? Или забыли, перед кем находитесь?
Ее голос был остр как нож. Каждое слово разрезало холодный воздух подобно наточенному лезвию. Рашек лишь криво ухмыльнулся.
- Я это прекрасно помню. Перед предательницей.
Последнее слово было сказано с особым, мстительным удовольствием.
- Как вы сказали? Предательницей? – переспросила Мариса, глаза ее сверкали. - Павел, у вас все в порядке с головой? Мало того, что едва не опоздали, так еще и позволяете себе черт знает что. Немедленно прикажите им меня отпустить. Иначе Президент будет очень вами… - она еще раз дернула плечом, безуспешно стараясь освободиться от хватких пальцев солдата, - не доволен.
- Да неужели? С чего бы это?
- С того, что вы срываете им же одобренный план, - и, повернув голову, отчеканила Мариса удерживающему ее солдату. - Отпусти сейчас же, иначе я прикажу, и с тебя три шкуры сдерут.
Невозмутимо и уверенно. Так и надо. Краем глаза вновь заметила настороженный, недоверчивый взгляд Азриэла. Казалось, он не совсем понимал суть происходящего. Или просто отказывался понять это.
Солдат выглядел весьма озадаченным и переводил взгляд с женщины на алетиометриста, явно не зная, как же ему стоит поступить.
- Не отпускать! – Павел выглядел раздраженным и, видимо, уже начал слегка нервничать. По крайней мере, Марисе в его голосе послышались истеричные нотки. Мужчина, поправив сбившийся шарф, тем временем продолжил, на этот раз обращаясь к ней. - План? О нет, я срываю измену Церкви. Ты переметнулась на сторону врага, Колтер. Тебе ждет наказание. А твоего дорогого любовника – смертная казнь. Я полагаю, Белаква, ты слышал о решении Магистериума? – прищурившись, поинтересовался он.
Лорд Азриэл лишь кинул на алетиометриста безразличный взгляд и презрительно усмехнулся. И было в этом жесте нечто угрожающее, заставившее Павла вздрогнуть.
Что не укрылось от Марисы. Она видела, что Рашек боится лорда, и это был ей только на руку.
- По всей видимости - да, - немного неловко закончил Павел, его пальцы судорожно сжались. – Что ж, тогда…
- С каких пор ты отвечаешь по этому делу, Рашек? – Неожиданно перебила его Мариса. Тот несколько удивленно посмотрел на нее.
- Здесь я задаю вопросы, - елейным голосом проговорил он. – А тебе лучше помолчать и придумать хоть какое-нибудь объяснение своим действиям, так что…
- Я не для того сюда прилетела, чтобы выслушивать чушь из уст какого-то клирика, - снова прервала его, на этот раз куда более жестко. Казалось, ей действительно надоело все происходящее вокруг, – Именно я заведую этим делом. Поэтому попридержите язык, фра Павел, иначе у вас будут серьезные проблемы.
- Ты еще не поняла? Твое время прошло, - прошипел тот. – Ты больше не ведешь дело Белаква, ты вообще теперь никто. Уволена с должности… из-за особых обстоятельств, - злорадно добавил он.
- Вам это Президент сказал?
Павел на секунду замешкался. Но этого было достаточно, чтобы понять, что алетиометрист ни в чем не уверен. Он просто был ослеплен самой идеей возможного ее промаха, что видел лишь то, что хотел видеть. И это чертовски здорово вписывалось в ее планы.
- Ах, - картинно вздохнула Мариса, но ее глаза были неизменно холодными. – Вероятно, вы услышали от офицера о моем прибытии и тут же ринулись в бой. Боюсь разочаровать вас, но мой приезд санкционирован и одобрен высшим руководством. Лично самим Президентом.
Конечно, это была ложь. Но Рашек мог в нее поверить.
- Интересная версия, но все же не убедительная, - скривился он.
- Они будут вами очень недовольны. Вы почти сорвали здесь утвержденный Магистериум план по поимке опасного еретика, - не обращая внимания на его слова, продолжала она. – Поэтому, если вы не хотите неприятностей, прекратите этот абсурд.
- Ты можешь говорить, все что угодно, но я видела тебя с ним, - Павел кивнул на удерживаемого лорда Азриэла. Мариса посмотрела в ту сторону, пытаясь поймать взгляд мужчины. Но тот смотрел мимо нее, словно не замечая.
Сердце болезненно сжалось. Как ни мучительно было даже думать об этом, но он поверил в ее ложь. Что ж, это дает ей шанс привести план в действие. Если поверил Азриэл, поверит и Рашек.
Усилием воли, женщина заставила себя отвести взгляд от лорда, стараясь уловить что-нибудь из сказанного алетиометристом.
- …вряд ли это входило в твою компетенцию или являлось частью плана. Это выглядело…
И тут Мариса звонко рассмеялась. Это было, по крайней мере, неожиданно, и Рашек даже замолчал, удивленно и в то же время подозрительно воззрившись на нее. Внимание солдат так же были направленно на смеющуюся женщину. Лишь Азриэл не удостоил ее взглядом.
- Рашек-Рашек, - покачала она головой, улыбнувшись. - Именно поэтому это дело и было поручено мне. Забавно, что кроме вас в этот обман поверил и знаменитый лорд Азриэл, – казалось, это искренне ее веселит.
- То есть, ты хочешь, чтобы я поверил, что все это было игрой?
- Придется. Вы же не хотите, чтобы Президент в вас разочаровался?
Это был верный расчет.
Павел облизнул губы.
- У тебя нет доказательств. Ты блефуешь, – неуверенно проговорил он.
- Вовсе нет, - с этими словами она потянулась в карман, но Рашек ее остановил.
- Нет. Не ты, - он кивнул держащему ее за плечо солдату, чтобы тот сделал это вместо женщины. Мужчина вытащил из указанного кармана листок. Павел протянул за ним руку.
- Свидетельство о смертной казни лорда Азриэла Белаква, - уже без тени улыбки сказала Мариса, пока алетиометрист непослушными пальцами разворачивал исписанную бумагу. – Подписан самим Президентом.
Рашек побледнел, и красный румянец, покрывавший щеки и нос, проступил еще отчетливей. Он вновь посмотрел на свидетельство, словно не веря своим глазам.
- Теперь вы понимаете, что едва не загубил все дело? Но, к счастью, все обошлось.
Павел выглядел абсолютно растерянным.
- А это? – пролепетал он, выразительно посмотрев на проход.
- Президент сам хотел этого. Он уже давно занимается идеей поиска Всевышнего. Главное было не упустить Белаква. Если бы вы опоздали…, - она не стала заканчивать предложение, словно предоставив Павлу самому додуматься, что могло бы произойти.
- Но мы пришли во время, - промямлил тот.
- Я обязательно упомяну это при разговоре с Президентом. И да, прикажите этому… - Мариса не договорила, но алетиометрист понял намек.
Кивок, и солдат отпустил плечо женщины, сделав шаг назад.
- Отлично, - едва слышно проговорила та и кинула быстрый взгляд на лорда.
Я все сделаю, мой лорд; все, как надо. Веришь ты мне сейчас или нет.
Она глубоко вздохнула.
- Что ж, фра Павел, - обратилась она к алетиометристу, разминая пальцы. – Пожалуй, следует начинать.
- Что? – растерялся тот.
- Выполнить предписание Церкви. Дайте мне пистолет, - Мариса протянула руку к ближайшему солдату. Тот вопросительно посмотрел на Рашека.
- А.. – начал было Павел, но Мариса резко обернулась к нему.
- В чем дело?
- Вы собираетесь сделать это сама? Прямо сейчас?
- Зачем тянуть? Мы и так потеряли много времени… из-за обстоятельств, - словно напоминая ему о его оплошности, сделав паузу, проговорила она. – Или вы против?
Рашек отрицательно покачал головой, не в силах возразить.
Он слишком дорожил своим положением в Магистериуме, а потом вряд ли осмелится теперь ей помешать.
Путь открыт. Еще шаг, - и свобода.
Взяв протянутый ей пистолет, она вплотную подошла к Азриэлу. На этот раз мужчина не стал игнорировать ее присутствие. С каким-то безразличием он взглянул ей в лицо. И лишь Стелмария едва слышно рычала у его ног.
К ее удивлению, в его взгляде женщина не прочла ожидаемого немого вопроса, почему она так с ним поступает. Нет, его глаза выражали спокойствие. Холодное, отстраненное. Но это спокойствие было хуже ненависти; и ее губы дрогнули. Никогда еще обман не был для нее настолько мучительным.
- Отпустите его, - неожиданно приказала Мариса удерживающему лорда солдату. Она не смотрела ни на него, ни на лорда. Теперь ее взгляд был направлен в землю, словно женщину интересовал снег, искрящийся, отражающий все цветовые потоки света, льющиеся из портала. – Он даже не попытается убежать. Слишком низко для его благородной натуры.
Щелкнул замок наручников.
Мариса медлила. Тяжелый пистолет оттягивал руку, свет искрящегося за спиной лорда прохода ослеплял, а она стояла, пытаясь собраться с духом.
- На колени, - неожиданно тихо проговорила женщина, медленно подняв взгляд на стоявшего перед ней мужчину.
И буквально ощутила устремившиеся к ней взгляды всех присутствующих. Но сейчас это волновало ее меньше всего. Больше ничего не существовало вокруг. На краю этого мира были только они двое: она и Азриэл.
А лорд, казалось, не слышал ее слов. Он смотрел ей в глаза все так же безразлично, невозмутимо, холодно, лишь холка его барса встала дыбом. Уголки его губ дрогнули, словно он едва сдержался, чтобы не улыбнуться.
- На колени, - уже громче и отчетливее произнесла она, но мужчина не двинулся.
Он принял ее предательство, но совсем не боялся ее.
- Я сказала, на колени! – Неожиданно вскричала Мариса. Не смотря на то, что она лишь играла в придуманную ею же роль, его упрямство выводило ее из себя. Это было отражение нее самой, той Марисы Колтер, которая являла себя каждый день в течение двенадцати лет перед этим миром. Которая привыкла подчинять всех и вся своим желаниям.
Сжав пистолет, женщина с пугающей решимостью направила его прямо на лорда. Но, казалось, лорд вовсе не заметил этого. Лишь безразличие окончательно сменилось насмешкой. Его взгляд словно говорил ей что-то.
Ну что же ты. Стреляй.
- На колени, - тяжело дыша, прошептала она.
Ты же знаешь, что я не сделаю это. Так же как и ты не встанешь на колени.
Однако она ошиблась.
Ярость покидала ее сознание, сменяясь удивлением и щемящей тоской.
Немного помедлив, Азриэл опустился на снег, на колени.
Это было самым большим унижением для него. И было больно даже просто подумать, что она сама заставила его это сделать.
С трудом сглотнув, Мариса приставила дуло пистолета к голове мужчины. Она чувствовала на себя взгляды четверых присутствующих. И Азриэла.
В это время деймон, вертевшийся у ее ног, пользуясь своей свободой, внимательно осматривался вокруг, прикидывая расстояние до солдат.
Женщина нахмурилась, сосредоточенно соображая. Наконец, она вздохнула и, сильнее прижав пистолет к голове лорда, взвела курок.
Ослепшими от слез глазами Лира смотрела Йореку вслед, пока он не скрылся из виду. Ее охватила страшная, гнетущая слабость. Она прижимала к груди Пантелеймона, ища у него поддержки и утешения, а он пушистой кошачьей мордочкой тыкался ей в лицо и в шею.
— Пан, миленький мой, родименький, — отчаянно всхлипывала девочка, — я не могу больше. Я устала. Я боюсь очень. Так далеко, сил ведь уже нет никаких. Мне страшно, мне так страшно! Пусть кто нибудь другой, не я… Я не могу больше, правда, я больше не могу. Мы оба с тобой больше ничего не можем. Все равно ничего не получится. Слишком страшно. Я же не знала, что так страшно будет…
Зарывшись лицом в его теплую дымчатую шубку, Лира раскачивалась в такт рыданиям. Впервые за много дней она дала волю слезам. Безутешный детский плач эхом разносился над заснеженными просторами.
— Все зря, все, — причитала Лира, захлебываясь. — Все равно, если бы миссис Колтер поймала Роджера, она бы его назад отдала, в Больвангар этот, или еще куда похуже. И меня бы все одно убила. Она лгала, говоря, что любит меня. Пан, она меня ненавидит… и лорд Азриэл. Ну почему, почему все так? — Голос девочки пронзительно зазвенел. — Зачем они все это с детьми делают? За что они их так ненавидят? Как же можно ребенка, живого, маленького, разорвать на части ради эксперимента? Ну, скажи мне, скажи! КАК ЖЕ ТАК?
Она бешено трясла Пантелеймона, но у него не было ответа, он лишь всем телом прижимался к несчастной, обезумевшей девочке. Мало помалу рыдания ее становились глуше, она потихонечку успокаивалась, словно бы приходила в себя, в прежнюю Лиру, пусть насмерть замерзшую, перепуганную, но прежнюю.
— Как бы я хотела… — вырвалось у нее, но продолжения не последовало. Хотеньем горю не поможешь. Что толку хотеть? Последний прерывистый всхлип — и все. Пора было двигаться дальше.
Луна к этому времени уже села, и темное небо, усеянное звездами, напоминало расшитый бриллиантами черный бархат. Но звездные лучи меркли рядом с ослепительной яркостью северного сияния. Никогда прежде оно не было столь пугающе великолепным. В диковинном призрачном танце одни картины сменяли другие, змеясь, изгибаясь, захлестывая небосвод, и за прозрачной завесой переливчатого мерцания вставал другой мир: волшебный залитый солнцем город, отчетливый, осязаемый…
Лира и Пан все выше и выше карабкались вверх по горной круче, а внизу без конца и краю простиралась холодная сирая земля. Далеко на севере лежало замерзшее море. Оно то вздымалось застывшими, будто в беге, гребнями — это смерзлись воедино гигантские ледовые глыбы, — то расстилалось ровной, как стекло, белоснежной гладью, далеко далеко, до самого полюса и дальше; однообразное, унылое, безжизненное, равнодушное, белое белое море.
Неожиданно вдалеке раздался страшный треск. Это напоминало звук крошащего, трескающегося стекла, усиленного в десятки раз.
- Лира, смотри! – вскричал Пан.
Девочка подняла голову, увидев как прямо перед ней, над вершиной одной из гор, словно из разрезанной материи неба заструился свет. Такой яркий и многоцветный, будто северное сияние. Даже смотреть на него было больно.
- Мы наверное… опоздали, - упавшим голосом произнесла Лира, чувствуя, что вот-вот расплачется вновь.
- Мы должны проверить, - возразил Пан. – Что, если мы еще можем ему помочь?
Девочка прикусила губу.
- Ты прав, - наконец сказала она окрепшим голосом. – Пойдем.
Ему еще никогда не было так больно. Пуля прошла насквозь, и кровь, пропитав одежду, обагрила снег. Едва не теряя сознание, он впился зубами в шарф, боясь издать хоть звук.
Павел Рашек изо всех цеплялся за жизнь, но его время почти истекло. Он не знал, что при таком ранении в живот ему не протянуть более десяти минут.
Нет, сейчас все его существо, борясь с приступами жгучей боли, скрутило путами ненависти.
Чертова тварь!
Он тогда ничего не успел понять, когда вместо того, чтобы выстрелить ублюдку в голову, Мариса, резко развернувшись, открыла по ним огонь, всадив в рядом стоящих с ним солдатов всю обойму. Задело и его.
Уже падая на спину, алетиометрист заметил, как одним прыжком преодолев разделяющее их расстояние, снежный барс сомкнул челюсти на горле овчарки-деймона безоружного солдата, отдавшего свой пистолет это лживой, мерзкой…
Мариса откинула в сторону более бесполезное оружие и осмотрелась. Четыре человеческие фигуры неподвижно лежали в стороне от нее, заливая своей остывающей кровью стоптанный снег. Она перевела взгляд на безжизненное тело мальчика, а потом посмотрела на Азриэла. Лорд стоял перед ней, ничего не говоря, ни о чем не спрашивая.
Неожиданно в его лице что-то изменилось.
- Почему ты плачешь? – странным голосом задал он вопрос.
Плачу?
Но не успев сказать это вслух, она осознала, что по ее щекам, замерзая на воздухе, действительно бегут горячие слезы.
- Я… - начало было Мариса и запнулась. Задохнулась от переполнивших ее чувств.
Тяжело дыша, женщина сделала шаг по направлению к лорду. Тот стоял, не шелохнувшись, и внимательно наблюдал за ней.
А ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Все силы свои она отдала на их спасение, - без жалости, не сожалея, ничего не оставив себе.
И когда ей показалось, что еще секунда – и она не устоит на ногах, упадет на снег и больше не поднимется – сильные руки удержали ее, заключили в объятья. Мариса, закрыв глаза, уткнулась лицом в жесткую ткань его куртки, различая кроме запаха кожи его терпкий мужской запах. Какое-то время они молчали, но вот она открыла глаза и, подняв голову, посмотрела Азриэлу в лицо. Ее пальцы судорожно вцепилась в его плечи, словно это помогало ей собраться с мыслями.
- Прости, - тихо сказала она, лихорадочно блестя глазами. И замолчала.
Но лорду большего и не надо было. Слегка наклонившись к ней, он оставил легкий поцелуй на ее губах, чем сильно удивил Марису. Она могла ожидать от него сейчас напора, но не нежности. Это было… непривычно. Но это заставило ее заговорить вновь.
- Азриэл, я не хотела, - оправдывалась она, но он резко ее перебил:
- Забудь.
- Но я…, - пыталась договорить женщина, но лорд приложил палец к ее губам.
- Я сказал: забудь, - сурово повторил он. И уже с насмешкой добавил. - Или я применю другие средства, чтобы ты замолчала.
Мариса рассмеялась. А Азриэл смотрел на нее, сам едва сдерживая улыбку.
- Обожаю, когда ты смеешься, - неожиданно сказал он.
И вновь ее поцеловал. На этот раз страстно, властно притянув ее к себе. А она не сопротивлялась, полностью подчинившись его воле.
Лира с трудом пробиралась вперед. И тут она услышала целую серию выстрелов где-то недалеко от той самой вершины, над которой разливался поток света. Она рванулась вперед, спотыкаясь, падая, цепляясь за уступы, не чуя под собой ног от изнеможения, но все равно заставляя себя ползти по заснеженному склону.
Рядом с ней карабкался Пантелеймон. В призрачном мерцании снегов он словно переливался из одного облика в другой: лев, горностай, орел, дикий кот, заяц, филин, барс, леопард — весь причудливый калейдоскоп образов, на которые он был способен.
Взобравшись на вершину, девочка увидела площадку метров в пятьдесят шириной. Там, на другой от нее стороне распласталось несколько безжизненных фигур. Снег был залит багровой кровью.
А в центре всего этого стояли они: миссис Колтер, которую сжимал в объятиях лорд Азриэл. Свет рассыпался вокруг них снопами искр и лучей, словно рожденных яндарическим напряжением.
Лира беспомощно сглотнула.
Ее родители, вместе…
Отец и мать в объятиях друг друга.
Внезапно глаза девочки расширились от ужаса. Она увидела у их ног щуплое мальчишеское тело. Роджер был мертв. Он лежал, такой неподвижный, такой спокойный, уснувший вечным сном…
С вершины до девочки доносились голоса ее родителей. Сперва отца:
- Вот он, Мариса, вход в новый мир. Все, как мы и хотели. Это начало нашей Небесной Республики. Чувствуешь этот ветер? Он приносит нам воздух свободы! Подставь же ему лицо, пусть он растреплет твои волосы…
Лорд Азриэл рывком повернул ее навстречу свету, так что прелестное лицо ее запрокинулось к небу и волосы рассыпались по плечам. Лира смотрела на родителей затаив дыхание. Только бы не выдать себя! Только бы они не посмотрели вниз!
Миссис Колтер покачнулась, словно у нее закружилась голова, и прильнула к лорду Азриэлу, словно ища у него поддержки.
- Это будущее: наше с тобой и всего человечества. А теперь ответь мне на вопрос.
- Азриэл, я не знаю. Я не могу разобраться в себе.
- Чего тебе ждать? Ты сама хотела начать другую жизнь, избавится от призраков прошлого. Новый мир – новое рождение.
- А что насчет Лиры?
- Мариса, перестань. Ты уже ничего не можешь поменять в ваших с ней отношениях.
- Но где она? Ты говорил, что она придет. Я ее не вижу.
- Она здесь, – уверенно и спокойно произнес лорд.
Это означало лишь одно: ее заметили.
Скрываться больше не имело смысла.
Еще секунда, и вот она стоит перед родителями. Глаза горят от боли, ярости и бессилия.
- Спроси у нее сама, Мариса, пойдет ли она с тобой, - просто предложил мужчина. Но миссис Колтер не успела сказать ни слова.
- Ни за что! – выпалила Лира. Ее взгляд упал на мертвое тело друга, и гнев охватил ее сознание. – Как вы могли… почему? – уже срываясь, закончила она.
Казалось, она обращалась к лорду Азриэлу.
- Жизнь ребенка за свободу миллионов людей – маленькая цена.
Лира сделала шаг назад.
- Вы мне не родители… вы даже не люди… - губы ее дрожали.
- Видишь, Мариса, - обратился лорд к женщине, пристально смотрящей на дочь. – Лира даже не осознает, что решает твою судьбу. Реши же за себя сама. Сделай то, чего так жаждет твоя душа.
На несколько секунд миссис Колтер прикрыла глаза, прикусив губу, прежде чем ответить.
- Ты знал, что так будет, Азриэл. Ты уже решил за меня, - в голосе женщины не было упрека.
Нужно было куда-нибудь уйти, пока те были слишком заняты друг другом. У них своя жизнь, свои правила; в их жизни нет места жалости, пощаде, собственному ребенку. Ей здесь нечего делать. Роджеру она так же больше ничем не могла помочь.
P. S. Продолжение не известно когда будет.